побежали за ней, их остановили фашисты. Они плакали, кричали: «Мама!». В это время мать потеряла сознание и упала. Обессиленную, её бросили в машину. На голове мамы был повязан синий платок с вышивкой на уголке — одно из немногих воспоминаний об этом дне, что остались в памяти Яны. Вместе с мамой фашисты тащили ещё одну женщину, которую звали Ниной. Она была из соседней деревни, знакомая мамы. У Нины была одна дочь — Лида. До Яны доносились крики этой женщины, которая срывающимся голосом просила: «Яночка, не оставляй мою Лиду, постарайтесь быть вместе». Разлука с мамой, грубые сцены унижения, избиение арестованных раньше времени оборвали детство Яны, появилась холодная жестокость, озлобленность к надзирателям. Каждодневная борьба за выживание опустошала душу, выматывала физически. Впереди лишь зияющая пустота неизвестности. А как хотелось материнской ласки и тепла!
Братья-близнецы идти в барак не хотели. Витя упал на землю и громко заплакал. Надзирательница взяла его на руки, а он вцепился пальцами в её лицо, исцарапал до крови. Она резко бросила его на землю и начала пинать сапогами. Яну, Бронислава, Витю, Лиду, как и других детей, увели в барак.
Утром детей будила надзирательница. Она входила в барак, неся своё тело прямо, чуть
выдвинув вперёд правое плечо. Яна запомнила её высокой, упитанной, щёки лоснились от жира, она их припудривала. Но через некоторое время от душного спёртого воздуха барака её лицо вновь становилось сальным. Всем своим видом, злым пронизывающим взглядом она показывала, что всех уничтожит, что они, эти славянские «свиньи», ей безразличны.
Иногда в своей речи употребляла немецкие слова, подчёркивая этим, что её предки из немцев, которые раньше владели территорией современной Латвии. Входила в барак, как правило, с резиновой дубинкой и в высоких сапогах с широкими голенищами, по которым она слегка постукивала этой дубинкой, и громко говорила на латышском языке: «Ко ту гриби? Балт майзе, рудзу майзе?». Это означало: «Что ты хочешь? Белого хлеба? Чёрного хлеба?». Не дай Бог, кто-нибудь из ребят скажет: «Балт майзе» или «Рудзу майзе». Надзирательница его тут же стащит с нар и изобьёт, приговаривая: «Вот тебе балт майзе», «Вот тебе рудзу майзе». Поэтому все дети молчали. Крикнув: «Подъём!», добавляла: «Корошо, что вы ничего не котите». Издевательски произносила эти слова, зная, что дети постоянно хотят есть и пить. Питание в лагере смерти было ужасным. Кормили какой-то жидкостью, называемой супом. Хлеб был жёсткий и с трудом жевался, но его ели потому, что всегда хотелось есть.