По этим документам мне билет на вокзале не продали и направили в НКВД за визой на право въезда в прифронтовую территорию.
15 октября 1944 года
Я сел в поезд, доехал до станции Агрыз. А там таких, как я, тысячи. Начиная от Москвы я впервые увидел обезображенную войной землю. Удручающее впечатление представлял сожжённый полуразрушенный Смоленск. Сгоревшие дома, обнажённые печи и поднимающиеся ввысь трубы.
20 октября 1944 года
Утро. Я впервые вступил на белорусскую землю в городе Минске. Идёт осенний белорусский дождь. Вокзала нет — разрушен. В облздраве меня направили в Бегомльский район. В пути попросился переночевать в подвале разрушенного дома. Народ белорусский радушный, добрый.
30 октября 1944 года
Меня направили в деревню Залютка. Там почти все дети болели корью. Дали мне 20 граммов американского сульфидина, по десять ампул кофеина и камфорного масла. С таким арсеналом можно было вылечить 2–3 детей, а в каждом доме было столько, и все болели. Пришлось вспомнить народную медицину. Не обошлось без смертельных исходов, но всё же эпидемия пошла на спад.
5 ноября 1944 года
Привезли мужчину, у которого в руках разорвалась граната. Без руки, со множественными осколочными ранениями головы, лица, груди, живота, второй руки и ног. Он был в глубоком травматическом шоке, перевозить его в таком состоянии было нельзя, а для борьбы с шоком ничего не было. Пострадавшему в рот влили самогон, и сознание восстановилось. Он остался жив, но потерял зрение и правую руку. Помню его фамилию — Пётр Михаль.
Весна 1945 года
Через район прошла 5-я ударная армия, возвращавшаяся из Германии».
P.S. В этом сумбурном по изложению повествовании нет измышлений, а есть жизнь и труд в то тяжёлое время.
С. Машков