Москвы. Это было что-то вроде цыганского табора. «Великие» бегали за кипяточком, как на узловой станции железной дороги, стояли в очереди за манной кашей и кулёчками с сахаром, шёпотом обсуждали сводки Совинформбюро…»
Казань стала одним из центров эвакуации: сюда прибывали заводы, фабрики, Президиум Академии наук СССР, 17 научно-исследовательских институтов, всего здесь разместилось 33 научных учреждения с академиками, членами-корреспондентами Академии наук, конструкторами, инженерами и другой технической интеллигенцией. Всего к весне 1942 года в Татарстан было эвакуировано 226 тысяч человек. В республику были отправлены Союз писателей СССР и Белоруссии. В основном писателей размещали в Чистополе, Набережных Челнах, около десяти человек — в Елабуге. С первой партией эвакуированных из Москвы в Елабугу прибыла Марина Цветаева. Не выдержав голода, нищеты и безысходности, она покончила с собой 31 августа 1941 года, оставила единственного любимого сына, из-за которого первой сорвалась из Москвы.
В Татарстане в годы войны жили с семьями, работали известные писатели и поэты: Константин Федин, Леонид Леонов, Александр Твардовский, Демьян Бедный, Лев Ошанин, Корней Чуковский, Самуил Маршак, Ярослав Галан, Маргарита Алигер, Борис Пастернак, Анна Ахматова, затем уехавшая в Ташкент, Арсений Тар-
ковский, Константин Паустовский и многие другие. В своих воспоминаниях, в отличие от некоторых, Борис Пастернак с теплотой говорит о людях и трудных днях жизни в Чистополе, здесь он начал писать свой знаменитый роман «Доктор Живаго».
Полагаю, что намного лучше сложилась жизнь в период эвакуации в Татарстан у народного поэта Белоруссии Янки Купалы, к тому времени не менее знаменитого, чем его собратья по перу, мёрзнувшие в 50-градусный мороз в продуваемом ветрами Чистополе зимой 1941–1942 годов.
Во-первых, потому что белорусский поэт прибыл значительно позднее многих других, только в ноябре 1941 года. Писатели, поэты из Москвы и Ленинграда прибывали в Чистополь с июля по октябрь 1941 года с семьями, их было около двух тысяч человек. Размещать эвакуированных было негде. Леонида Леонова с семьёй поселили в квасоварне. Многие считали, что пробудут здесь два месяца, но всё обернулось иначе. Эвакуация уравняла всех: знаменитых и не очень. Получали справки со штампом Союза писателей, по которым выдавались продуктовые карточки. По ним полагалось в день 450–600 граммов хлеба. С сентября начались холода, зима выдалась суровой и затяжной — морозная погода держалась до конца апреля 1942 года. Поэтому многие эвакуированные оказались буквально на грани жизни и смерти.