я был свидетелем того, как Александр Макарович относился к пьяницам и разгильдяям. Он не взывал к их партийной совести, но горе было тому, кто попадал под обстрел его саркастических вопросов. Приведу один из диалогов:
— Как дошли Вы до жизни такой, что были задержаны патрулем в непотребном виде? Вы, кадровый офицер…
— От авт. В ответ что-то невразумительное.
— И что же Вы пили, чтобы так опьянеть и дебоширить? Что дешевле да покрепче? Наверное, одеколон?
— Так точно, товарищ полковник!
— И где же взяли — в солдатской тумбочке? Мы что Вам мало платим, чтобы купить хорошей водки и закуски? Я лично пью
«Пшеничную». Вы меня видели когда-нибудь пьяным?
— Никогда, товарищ полковник!
— А что же Вы позорите честь офицера, пьете всякую дрянь, без закуски лишь бы обалдеть, стать посмешищем для подчиненных?
— Виноват, товарищ полковник! Готов понести наказание в партийном порядке…
— Да разве в наказании дело. Выговор объявят и снимут. А честь мундира, честь офицера будут замараны…
Свернув трубочкой бумажный пакетик — импровизированную пепельницу, закурив папиросу (ему одному в порядке исключения разрешалось курить на парткоме), командир обычно замолкал, низко склонив седую голову, углубившись в свои думы.