ры) и покинуть дорогое сердцу и памяти родное семейное гнездо, где была любовь, где родились дети, росли, где были радости и печали.
В начале 90-х годов мать перебирается жить к дочери в Москву, иногда на месяц-другой приезжает к Сашко в Ижевск. С 1994-го почти два года она проводит в Удмуртии, где летом живет на даче Александра Макаровича в деревне Докша на берегу Камы. Встречаясь с ней там ежедневно и подолгу разговаривая, я видел высокую, с крупными чертами лица женщину, властную, которая не терпела, если что не по ней. Говорила, в основном, она, вспоминала, рассказывала. Сына называла Сашко, ударение по-украински ставила на «о». Опекала его по-матерински, но уже старчески назойливо навязывала то, что он уже давно забыл, перерос в своей профессиональной и общественной жизни. Демидова это раздражало, он иногда срывался, поправлял ее.
В тот период напряжение, возникшее между сыном и матерью, снимала своей выдержкой, доброжелательностью Александра Григорьевна — жена Александра Макаровича. Но, к сожалению, этого хватало ненадолго. К тому времени сам хозяин дома начал болеть, а мать стала терять память, заговариваться. Находясь в таком состоянии, она считала, что живет в Днепродзержинске, пыталась выйти из дома на дорогу, говоря при этом: «Я поеду к моему родному Сашко, он меня примет и обогреет». Становилось невыносимо тяжело смотреть на высо-
Мать и сестра А.М. Демидова
Последний снимок Ольги Андреевны.
Докша. Фото А.М. Демидова
кую крупную фигуру пожилой женщины, которая находилась в бреду, не повиновалась домашним, отказывалась слушаться родного сына, называя его другим именем и повторяя, что поедет к своему Сашко. Это были, на мой взгляд, самые драматические дни в жизни Александра Макаровича Демидова. Тяжело больной, которому необходим был покой, он в то время страдал не только физически, но и душевно. Судьба напрочь отвернулась от него, вместо того чтобы почивать на лаврах достигнутого, использовать привилегии генерала, хотя и отправленного в запас, наслаждаться чудесным видом из окна небольшого домика на тихую гладь залива и самой реки Камы, нехожеными лесами до самых