ре услышал скрип двери сарая, хозяйка пошла доить корову. Спустился вниз и ждал хозяина во дворе, чтобы продолжить вечерний разговор. Разговора не получилось. Константин видел, как напуган односельчанин, замкнут в общении — страх глубоко проник в сердца тех, кто пережил ужасы немецкой оккупации. В их души вселилось недоверие и подозрительность. За эти три года, что Савицкие жили в Мерлинских хуторах, Константин отвык от этого унизительно­го чувства — у них на первом месте были милосердие, помощь друг другу, чтобы выжить. Сейчас ему казалось, что там, в лесу, про­стор­нее, светлее. Дружная партизанская семья беженцев и местных жителей уже настроилась на новую послевоенную жизнь.

Он подошёл к хозяйке, взял её загрубевшую от работы руку, посмотрел в глаза с лучиками морщинок в уголках, поблагодарил за ночлег, резко повернулся, и они с Анной пошли обратно в Мерлинские хутора. С тяжёлыми думами, как жить, куда возвращаться, Константин курил самосад. Учитывая обстоятельства, приняли реше­ние в августе убрать урожай, который выра­щивали на выделенных Мерлинским сельским со­ветом землях, и вернуться в Бережное. Анд­рей после боевой службы в партизанском сое­динении А. Н. Сабурова по направлению остал­ся служить в органах госбезопасности в Ровенской области. Это был наиболее трудный и опасный участок работы. Продолжалась беспо-