одежду или картошки из погреба. Тёмной декабрьской ночью, когда Ева пробиралась по улице к своей хате, её вдруг остановили двое полицейских, один из них, по имени Иван, был местным жителем. Незнакомый спросил: «Где живёт Ева Якимович?». Иван же, который её, несомненно, узнал, промолчал, не выдал женщину. Ева указала, в какую сторону им идти, и быстро ушла, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Понимая, что и к соседям в такой ситуации идти опасно, Ева снова обратилась за помощью к старосте, зная его как честного человека. Староста спрятал её в стогу сена. Озябшая, дрожащая от холода, страха и переживаний, женщина с трудом дождалась утра. Было ясно, что в деревне оставаться уже нельзя. Нужно уходить в лес. На рассвете Ева всё же рискнула пробраться в свой дом, чтобы собрать вещи перед дальней дорогой. И тут она не удержалась, чтобы хоть немного погреться, разожгла огонь в печи. Раздался взрыв…».
Оказывается, полицейские, не обнаружив дома никого, перед уходом оставили в печи гранату, рассчитывая, что рано или поздно хозяева вернутся к своему домашнему очагу. К счастью, в момент взрыва женщина находилась на некотором расстоянии от печи, в противоположном углу дома, собирала вещи. «Печь разнесло, — по словам Халецкой, — но дом, к счастью, уцелел, не сгорел, и никто по счастливой случайности не пострадал».
Утром Ева Якимович с детьми оставила свою деревню, не зная, вернётся ли назад и сколько времени продлятся чёрные дни оккупации. Оставаться было нельзя, тем более что и сёстры Анатолия Елена и Татьяна ещё с начала 1943 года были связными партизанского отряда. Так до конца оккупации она прожила в соседней деревне.
1 января, первый день нового, 1944 года, был для Анатолия Якимовича особенно памятным. И не потому, что новогодний праздник навевал воспоминания о домашней новогодней ёлке, которую отец приносил из леса и которую украшали немудрёными, в большинстве самодельными игрушками. На этот раз его окружала масса ёлок в лесу, только вместо игрушек на них красовалась снежная бахрома.
Этот день запомнился Анатолию тем, что он вместе с другими молодыми партизанами принимал присягу. Стоя перед строем своих товарищей, глядя на них, не замечая заснеженных елей, окружавших партизанский лагерь, Анатолий с особым чувством повторял чеканные слова, не заглядывая в текст. Эти слова он уже не раз повторял про себя раньше, выучил их наизусть.
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын героического белорусского народа, — разносилось на поляне перед застывшим строем партизан, — присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни